Моя плохая привычка — это гулять вечером, когда уже темно. К вечеру спадают температура и толпы.
Твое лицо медленно выключается, ты — лишь упругий шаг от бедра, ты — лишь тень этого шага в ореоле фонаря, ты — лишь звук в наушниках.
Ночь — это свобода двуличного города. Шум неона, визг красок проезжающих машин. Это жизнь, которая брошена на пространство, как мусор бросают на землю.
Когда выходишь засветло, мусор еще не брошен — дневная торговля, спешка. Даже непривычно. Продают "Иголки без ушка", знать бы еще, что это такое, и "Решотки". Всего этого не хочется. Нужны вещи старые и проверенные, как ночь. Как журнал "Кинодайджест".
В темноте с трудом видишь, куда идешь. Можно запросто подвернуть ногу или крамольную мысль о щербатый асфальт. Но какая разница, ведь никто не увидит твою оплошность...
Ночью все другое. Обнаженное в своей скрытности.
Твое лицо медленно выключается, ты — лишь упругий шаг от бедра, ты — лишь тень этого шага в ореоле фонаря, ты — лишь звук в наушниках.
Ночь — это свобода двуличного города. Шум неона, визг красок проезжающих машин. Это жизнь, которая брошена на пространство, как мусор бросают на землю.
Когда выходишь засветло, мусор еще не брошен — дневная торговля, спешка. Даже непривычно. Продают "Иголки без ушка", знать бы еще, что это такое, и "Решотки". Всего этого не хочется. Нужны вещи старые и проверенные, как ночь. Как журнал "Кинодайджест".
В темноте с трудом видишь, куда идешь. Можно запросто подвернуть ногу или крамольную мысль о щербатый асфальт. Но какая разница, ведь никто не увидит твою оплошность...
Ночью все другое. Обнаженное в своей скрытности.
@настроение:
