Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

С красной глазурью!

Не собираюсь спать. У меня тут заманчивые пирожные и ночная "Бархатная золотая жила" c Джонатаном Риз-Мейерсом.
Нужно лишь кофе.

@настроение: таинственное)

@темы: holy food, movie

---

Love me tender

Реклама эротического сервиса "Секс по фото"


Усаживайтесь, мы начинаем.

Джаред выступает первым, потому что он выше.
— Алло. I'm Jared from Texas. Ой, вырвалось по старой памяти. *делает голос ниже, как в пародии на полицейские сериалы в 5.08* Как ты хочешь, чтобы меня звали? Дженсен? Ладно, пусть будет Дженсен. *делает голос еще ниже*
— На мне полицейские очки, и я прикую тебя к Импале наручниками... да... О да, baby.
(мы вынуждены пропустить час демонстрирования фото, потому что все это время Дженсен из Техаса просто болтает, что полезно для денежного баланса данного сервиса)
— Я нежно держу в руках что-то такое зелененькое... Я работаю по черно-белому фото, я в курсе. Так вот, в моей интерпретации я держу что-то зеленое, похожее на стручок... Зеленого горошка. А к зеленому горошку хорошо идет цуккини с грибами. И курица. С рисом. И красное вино... Так о чем это я? Ах да. Я шепчу своим голосом в твой телефон всякие непристойности... *помехи на фото* Ой, извини, у меня перерыв заканчивается. Пока-пока.

Теперь экстра-услугу нас покажет и расскажет Дженсен.
— Нi! Вопросы? Не будем терять время и сразу перейдем к делу. *переходит к делу*
— На мне полицейские очки, и я прикую тебя к Импале наручниками... да... О да, baby. Я нежно поглаживаю дверную ручку машины... да... О да.
*помехи на фото, вопль оператора съемочной группы: "Дженсен из Техаса, тебя к телефону!"*

@настроение: а все-таки они нежные

@темы: J&J's, fun, picture

---

Из Контакта, чтобы не потерялись

несколько отвратительно снятых фото с церемонии вручения диплома бакалавра

В этом цветнике я нахожусь справа от девушки в сиреневом платье с атласными лентами. Это Аня, а справа от меня — Маша. И они обе уехали во Львов.( Как встать, я не знала, поэтому вытянулась по стойке "смирно". А это неудачная позиция, как видно. Полуоборот и согнуть ногу, запомнить на будущее. Лицо у меня перекосило, потому что я очень много улыбалась со сцены, и с непривычки задергался уголок рта. Поэтому я вынуждена была чуть повернуть голову и попытаться вернуться в статус-кво.)


Ректор Академии Богдан Дурняк вручил мне красный диплом, и я тороплюсь вернуться в стройную шеренгу. Лица как такового нет и локоны развились, но это оно, то самое замечательное и простое маленькое черное платье, которое рекомендовала Коко Шанель. В вариации, разумеется.

Leaving red carpet)

@настроение: чтобы камера у этого человека не болела

@темы: Yeah, me too, life happens, little black dress, study, face

---

Традиции

Первая пара в этом учебном году прогуляна. It meаns, что семестр начался.
P.S. У нас в группе осталось 10 человек.

@настроение: теснее ряды

@темы: Yeah, me too, study

---

Актерская игра и способ жизни

Эксплицитный (ярко выраженный)
Джаред всегда — от края до края, отвесные настроения. Если он смеется — то безудержно, если грустит — то так полно, как никто в мире. Шторм и штиль. Он бросается в эти эмоции с разбегу, очертя голову и поэтому проявления этих чувств в нем так сильны. Пограничные состояния, которые невозможно скрыть или проигнорировать. Джаред легко меняет полярность, управляет этим вихрем, которым является. Он захватывает в воронку своего урагана всех, кто поблизости. Джаред дезориентирует. Он пробирает насквозь, захлестывает с ног до головы, а потом вдруг отпускает. Откатывается, как волна, оставляя сотрясение мозга, шумы в голове и полнейшую растерянность.

Имплицитный (слабо выраженный)
Чувства Дженсена закрыты и тщательно переживаемы. Они очень гибки и разнообразны. Дженсен — полуэмоция. Айсберг, который видно наполовину. Состояние, раскрываемое одним метким штрихом, одной точной деталью. Дженсен более мягок и деликатен со своей пастельной палитрой оттенков. Он прорабатывает все значения цвета, отражает наиболее характерный тон. Где-то с нажимом, где-то — отпуская. Дженсен — это постоянное течение. Ровное и направленное. Его можно выбить из русла, но он всегда туда вернется, недовольно шумя своими водами.)) Глубина. Вот что в Дженсене привлекательно и опасно. Неосмотрительно ступишь — и провалишься с потрохами. Ухнешь в его созерцательные миры.

@настроение: опять же, давно хотелось написать

@темы: psycho, J&J's

---

Первоосенний

Десерт:
Секретное слово "ингридиенты": берем банку сгущенки, большой пакет кукурузных палочек и большое блюдо, бананы, плитку шоколада.
Любуемся на блюдо, чистим и режем бананы, трем шоколад. Открываем банку усилием воли или ближайшего мужчины. Вскрываем кукурузные палочки. Они должны быть воздушными, желтыми и не крабовыми. Укладываем кукурузные палочки слоем на блюдо, клацаем щедро на них сгущенку, добавляем кружочки бананов, посыпаем шоколадом. Повторяем операции, пока не кончатся кукурузные палочки и терпение. Погружаем блюдо в холодильник. Ждем. Затем проказничаем в блюде ложкой и облизываем сладкие губы.

@настроение: единственное, что я умею готовить, кроме чая

@темы: holy food

---

Нонкомформизм в кои-то веки раз

Какая-никакая популярность в дайри приводит к тому, что начинаешь думать, как бы не написать ничего такого, ведь одна часть тех, кто тебя читает, думает так, другая вот так, а третья может вообще считать Женевьев красавицей.)
Даже иногда скучаешь о временах, когда можно было нести всякую чушь и спойлеры без ката.
А я думаю, к черту это.
Полюби меня такой, какая я есть, возлюбленный мой ПЧ.
Или не люби меня и уходи с миром за топором Правдоруба.
Но знай, что ради тебя я готова поместить спойлеры под кат или написать трактатик о Дженсене.
Однако чушь и дотошность будут пребывать здесь вечно!
Ибо.

@настроение: под эгидой проделок Джареда

@темы: psycho, dear, fun

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Замирание

Только не говорите ему, что он красив НАСТОЛЬКО.
Как статуя Прекрасного Принца Оскара Уайльда. Как Дориан Грей Оскара Уайльда.
Пожалуйста, не говорите.
Пусть остается неиспорченным и продолжает гримасничать, оживляя свою красоту.

@настроение: я не понимаю, когда говорят, что в нем нет ничего особенного

@темы: Big J, stay classy

---

behind camera

о стиллах к 6.01

(встреча Винчестеров с дедом)
Сначала ничего не подумалось, ну обнимается Дин с Сэмом, а потом ударило вдруг. Не с тем Сэмом обнимается! Центральной сценой этой серии должна быть встреча Дина с блудным братом после года томительной разлуки, а не с Сэмюэлом, в честь которого и назвали блудного брата.
Главный козырь, очевидно, припрятали в рукаве, оставив лишь аллюзию встречи. Вот представьте: вместо Митча Пилегги — Джаред Падалеки, и Кас в сторонке. Радостно наблюдает.)

(два Сэма сидят в машине)
А сверху на вишневую крышу машины Сэма обрушился лысый (вампир? демон?). Что-то много лысых в 6 сезоне. Они расчищают место для Брюса Уиллиса.))
Мимика Джареда, как всегда, живая и забавная, когда он прекращает быть Сэмом.
В который раз: Падалеки — как антропоцентризм. Учение, теорема, стиль жизни. В любой фотографии, где он мелькает, ищешь его как центр прекрасного. Он выделяется. Очень. Притягивает взгляд. Я до сих не понимаю, откуда Джаред такой взялся. Такие редко рождаются и часто у самых обычных людей.Только Дженсену удается перебросить на себя половину акцента этой невозможной красоты, когда они рядом в кадре.

@темы: J&J's, season 6, waiting

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Сгущенная в зелень вода и затхлые трещины

Опустошенные бассейны всегда меня притягивали. Под мусором — слабое течение времени.

@музыка: Placebo - Mars Landing Party

@настроение: обнажить

@темы: Placebo, picture

---

Что-то хотела сказать... что-то о конах и либидном воздействии

Микрофоны в руках Джеев фалличны более, чем полное собрание сочинений Д.Г. Лоуренса.


Дженсен: вы еще не знаете, что я могу сделать с этим микрофоном.
Джаред: заигрывание с публикой следует совершать по Фрейду!

@настроение: ах да

@темы: psycho, J&J's, cons, picture

---

Конечности бесконечны

У Дженсена острый язык, а у Джареда острые коленки.
Дженсен игнорирует коленку, которая самовольно вползла в пространство кадра:

@музыка: Placebo — Hug Bubble

@настроение: острая недостаточность

@темы: art, J&J's, mew, cons

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Расписание

Инфраструктура, третья пара.
Я еще тут.
Почти дождь.

@темы: study

---

Поддержание легенды

Дженсен Эклз ведет богемный образ жизни рок-музыканта.
Его секс — разноцветные конфеты.
Его наркотики — Джаред Падалеки. (я настаиваю именно на таком порядке)
Его рок-н-ролл — байкерская куртка, мопед, бутсы, черные очки и футболка.

И при всем этом Дженсен отказывается петь.) Он скромен, как Том Йорк.))

@музыка: Muse Plag In Baby

@настроение: прокатиться с ветерком

@темы: J, for the record, little black dress

---

Персонажи (винцест, ангст и чуть стеб)

Название: Characters/Персонажи
Автор: Jana_J
Рейтинг: R
Пейринг: они меняются
Жанр: шизофрения, как и было сказано
Дисклеймер: Дин и Сэм принадлежат ноосфере
От автора: автор гулял по парку. В парке не только трава, но и деревья

листать записи

Запись № 13
Снова мотель. На зеркальном потолке отражается еще один Дин, скорее всего ООС, потому что все его движения обратно-поступательны. Сэм заканчивает то предложение, которое было прервано на полуслове.
— … ничего. В этом конкретном фике ничего не происходит. Только мы. И мотель, в котором мы говорим и любим друг друга.
— Весьма уныло, — комментирует Дин. — Что ж, давай говорить. Мы с тобою умрем когда-нибудь, как нормальные люди? Не те, которые могут трахаться 12 часов подряд без перерыва.
— Мы умираем в death-фиках, но никогда не умрем, — отстранено сообщает Сэм. — Нас воскресят в новом фике… В сотнях фиках. Мы не состаримся ни на день, за исключением некоторых сквиковых текстов, на которые дадут сомнительный фидбек. У нас не будет семьи и детей. Только ты и я на дороге. Мы никуда не придем.
Бритва соскальзывает при этих словах, и Дин поворачивает голову, чтобы увидеть порез в зеркале. Крови нет, как и царапины на коже.
— Дин, с тобой все в порядке? — кричит Сэм из комнаты в открытую дверь ванной.
— Да, — громко отвечает Дин, не задумываясь, откуда Сэм…
Тысячи фиков, раздирающих их на части. Тысячи не их жизней. И многократный первый поцелуй.

Дин замечает, что не дышит, когда не ощущает песка в своих легких. И похоже, не дышит уже много текстов подряд. Светлый, будто просеянный, песок падает с потолка, как снег, и ложится пляжным покрытием на меблировку. Они ходят по полу босиком, шевеля пальцами ног. Выйти из номера по-прежнему нельзя. Разве что очередная фантазия фикрайтеров не выкинет из окон навстречу новым приключениям. Песка становится все больше, Дин и Сэм медленно утопают в нем. Песчаный барьер.
— Похоже, это аналогия выражения «лить воду попусту», — с трудом различает Дин последние слова брата, занудного до смерти. Песок забивает уши.
Песок гибок и рассыпчат. Людей лепят из глины, персонажей — из чуть влажного песка.


Запись №12
Заняться нечем, поэтому они занимаются любовью. Определить, кто топ, а кто боттом, просто. Камень-ножницы-бумага, и Сэм помнит, что брат всегда выкидывает ножницы. Дин частенько оспаривает результат игры:
— Я старше, значит, я сверху, — и ловко раздевает послушного в кои-то веки раз Сэма.
Они безвылазно сидят в мотеле уже который день. Дину кажется, что цвета обоев постоянно меняются. Сегодня на обоях цветут крупные розы и, возможно, их лепестки шевелятся. Холодильник то справа, то слева. Но в морозильной камере всегда есть пиво, поэтому Дин не задает вопросов. Только шторы одни и те же— белый тюль.
Сэм лежит на животе, прикрытый простыней до пояса, и Дин останавливается на пороге ванной, чтобы посмотреть на него. Это похоже на штиль.
В следующий миг они оба одеты и сидят за столом. Сэм уставился в ноутбук и бубнит что-то о таинственных исчезновениях людей. Дин расправляется с гамбургером. И тут происходит сбой. Перепад напряжения. Сэм хватается за голову. Он снова видит наяву то, то не полагается видеть.
И первое, что он произносит после приступа черепно-мозговой боли:
— Мы персонажи.
Дин не находит в этом смысла. Зачем кому-то понадобилось вести их за руку? Селить в вымышленном мирке? Хоть сейчас он может встать и выйти. Стриты, авеню, хайвеи и бензозаправки — ничто ни куда не делось, что бы там ни мерещилось Сэму.
Дин подходит к окну и откидывает собранный в складки тюль. В окне виднеется кнопка «свернуть», как в окне браузера, только на всю раму. Эпикфейл, как сказали бы эти, как их там, фикрайтеры. Выход один. Кинувшись к двери, Дин распахивает ее. В проеме красный крестик. «Закрыть». На коврике у порога вместо традиционного «Welcome» располагается «Alt F4». Как всплывающая подсказка.
— Я должен разорвать запечатанный плакатом вход и появиться перед аплодирующей публикой? — выходит из себя Дин после нескольких попыток проделать выход. Проем не поддается.
И тогда Сэм хохочет, запрокинув голову. Сэм никогда не смеялся так. Он смеется, как…
— Hi. I’m Jared from Texas**, — представляется Сэм, и Дин осознает, что они окончательно влипли.
Все не так. И кто такой к черту этот Джаред?
Сэм не помогает разобраться. Когда комната впадает в полумрак, а Сэм в транс, он начинает рассказывать о том мире, который делает их собственный мир виртуальным. Оба мира невещественны, как-то раз доходит до Дина, когда Сэм ненадолго замолкает.
— Это называется «ангст», то, где мы оказались, — объясняет его брат. Умник Сэм, чтоб его. — Мы путешествуем не по мирам и пространствам. Мы путешествует по настроениям. И телам друг друга, как ты успел заметить. Ангст — это когда очень грустно. Тебе грустно, Дин?
— Мне зашибенно весело! — огрызается Дин, простукивая стены. На этот раз обои стекают вниз голубоватыми разводами.
— Мы ничего не сможем сделать. Мы пленники, как на острове. Со всех сторон — море, — Сэм сидит в кровати, подтянув к себе ноги.
Он роняет голову на колени и говорит:
— Я знаю, что должен чувствовать к тебе, но чувствую ли я это на самом деле? Это вопрос, который я задаю себе каждый день.
Дин гладит его по волосам и поправляет сбившуюся подушку за спиной. Обычно Сэмом движет жажда деятельности, но сегодня он вялый, как в детстве.
Беспросветный, безнадежный ангст. Такой не изгонишь экзорцизмом.
Но Дин не собирается сдаваться. Они же двигались по штатам. У них была жизнь до этой мистификации. Прошлое, настоящее и планы. Нечисть, которая убита и которую еще надо убить. Убивать неживое, та еще работенка. Он достает из сумки карту и расправляет ее. На карте проведена прямая линия. На одном конце отрезка подпись: «Мотель». На другом — «Место охоты». Очертания всех 50 штатов исчезли. Никакой АК. Никакого RI.*

Чтобы отвлечься, Дин включает телевизор. Женщина в красном платье говорит про их жизнь. Про смерть их отца и Апокалипсис. У нее тщательно уложенные волосы и идеальная дикция. По экрану они с Сэмом выясняют отношения, сражаются и истекают кровью цвета ее платья.
Это передают по всем каналам. Дин разбивает телевизор бутылкой из-под виски.

— ... Я посмотрю в Интернете, — автоматически говорит Сэм и откидывает крышку ноутбука. Дин заглядывает через его плечо и видит, что брат держит на коленях коробку конфет, стилизованных под ноутбук.
— Хочешь конфету, Дин? С вишневой начинкой, — предлагает он. — Иногда мне снятся конфеты.
— Я пропустил Хэллоуин, что ли? — отказывается Дин. — Ты ненавидишь Хэллоуин, Сэм.
Коробка падает на пол, и шоколад в блестящих фантиках рассыпается по щербатому полу, закатывается под кровати. Сэм встает и тут же валится на Дина картонной, как и коробка конфет, фигурой в полный рост, тщательно вырезанной по контуру.
«— Картонный образ, — усваивает Дин идею. — Непригодный шаблон. Вот почему он вел себя так неубедительно.»
Откуда он знает? Сэм не говорил раньше про шаблоны.
Взгляд картонного Сэма неподвижен. Электричество мигает. Дин оказывается в dark-фике, в продуваемой темноте на Перекрестке, и с его пальцев капает кровь брата.
Он оборачивается и кричит, не справляясь с собою, забывая, что все это иллюзия:
— Сэм. Сэм. Сэмми!
Его боль абсолютно настоящая.


Запись №11
Снежный завал случается где-то в северном штате, куда не сунется даже Вендиго. Дин застревает всерьез и надолго. В его распоряжении лишь сторожка лесника и свалка фанфикшена в шкафу. Распечатки, айподы, на которых можно прокручивать текст, и ноутбуки с сохраненными файлами в формате .doc, поставленные на полках рядами, как книги. Все работает без подзарядки, и Дину не хотелось бы знать, откуда появляется энергия для подсветки экрана. Здесь всего одна настоящая книга — рассказы О’Генри, и написана она явно лучше всего этого хлама. В эпизоде старины О’Генри «Справочник Гименея» два героя застревают во время снежного бурана в одной хижине. Собрание сочинений о Дине Винчестере в том или ином смысле.
Ему снится песок, заваливающий его, как снег, а наутро снаружи хлопает дверца Импалы, и Сэм открывает дверь дома ключами от машины. У него в руках хрусткий бумажный пакет из китайского ресторанчика. На волосах тают хлопья метели, и он снежно сверкает зубами в улыбке. Чтение заброшено. Огонь крутится в камине огненными веревками. Посреди комнаты появляется огромная мраморная ванна, из которой поднимается пар. Кран сделан в виде шеи лебедя, как в Hotel Ritz. Сэм намыливает его плечи мылом с экстрактом шалфея и массирует пальцами, с которых будто срываются слабые искорки тока, спину.
— Это однозначно лучше душа в любом мотеле, где мы побывали, — благодушно замечает Дин. Трудно определить что-либо, когда губы Сэма ведут себя крайне отвлекающе от любых мыслей, но это явно флафф во всей красе.
— Иди сюда, Сэмми, — говорит Дин.


Запись № 10
Однажды Дин постигает БДСМ, нон-кон и прочие премудрости жизни, когда его Сэмми становится evil!Sam. Не самый лучший опыт в его вымышленных существованиях.


Запись №9
Из промежуточного состояния Дин выныривает прямиком в Импалу. В воздухе витает очень даже цитрусовый аромат***. Чуть лайма, нота лимонного сока и грейпфут на три четверти. Это не отдушка для машины, а жанр слэш-фиков, и Сэм сексуально домогается Дина прямо сейчас. Разводит его ноги и вклинивает между них свое колено, успевая расстегивать его рубашку и покрывать кусающими поцелуями ключицы. Дин по сценарию запрокидывает голову, подставляя шею, но тормозит себя.
— Что ты делаешь, Сэм? — спрашивает он.
— Разве не видно? — обиженно спрашивает Сэм, откинувшись. — Не мешай, Дин. Разве тебе не нравится?
Его пальцы поглаживают член Дина сквозь джинсы, что имеет отчетливый результат, и Дин забывает, что хотел сказать.
— Но почему, Сэмми? Почему именно ЭТА история?— отрывисто шепчет он. — Мы братья, какой такой секс может быть между нами?
— Отличный, — замерев, отвечает Сэм, и Дин понимает, что влез в написанный диалог.
— Но подумай сам, Сэмми… Есть же моральные нормы… Есть биологическое отторжение. Наши отношения основаны не на этом, — пытается изменить Дин то, что уже решено за него.
— Это просто другая сторона любви, — говорит Сэм чужими губами. — Мы против всех, и мы близки друг другу. Мы слиты, понимаешь? Ты и я. В одно целое, идеально подходящее друг другу. Я пытался отрицать это. Я бросал тебя, Дин. Но каждый раз возвращался. У нас больше никого нет, кроме друг друга. Мы всегда на краю, и мы за него заходим. Мы за гранью смерти и правил, Дин. У нас больше ничего не осталось, кроме нарушений законов.
— Это все теория, — устало говорит Дин. На виниловом сиденье Импалы у них не получается ванильного**** разговора. Только даб-кон*****. — Ты не решишься первым.
Сэм смотрит на него пронзительно, вцепившись напряженными пальцами в плечи, с которых уже спущена кожанка, потом наверняка останутся синяки, и наклоняется ближе к его лицу.
— Тогда откажи мне. Скажи «нет» и прогони со своих коленей. Скажи, что ты не хочешь. И я уйду. Прекращу.
Дин молчит, и Сэм продолжает смотреть ему прямо в глаза, когда возобновляет теорию на практике. В Импале удивительным образом хватает места для той NC-17, что задумана… И, как всегда, Дин выкрикивает в конце концов его имя, как благословение и проклятие одновременно.
Никто не свихнут друг на друге так, как они. Разве что фикрайтеры.


Запись №8
Стэнфорд — это граница. Почти как Тихуана, отделяющая Штаты от Мексики. В половине фиков Дин был близок с Сэмом до Стэнфорда, а в другой половине — после. Дин запутывается в простыне и неопределенности. Сэму сейчас 15? 16? 17? лет, и он отчаянно зол на отца. Дин не знает, может ли прижать его к створке двери и откинуть отросшую челку с глаз, чтобы поймать злой взгляд. Они уже сделали это или еще нет? Вдруг Сэмми его оттолкнет? Когда он не разрешает Сэму уйти вечером на свидание с Кейт Ланкастер в ее свитере с ромбами, его все еще мучает этот вопрос. Отец так велел. В городе появился оборотень, а у Дина — жгучее чувство в груди, подобное ревности. От ярости зрачки и ноздри Сэма расширяются. Он накидывается на Дина, как на тренировках, устраиваемых постоянно Джоном, и оказывается сверху, пригвождая его разведенные руки к полу. Сползает вниз по нему, от рук до живота, нарочно елозя, и останавливается там, приводя Дина в смятение. Определенно все уже произошло, в сотнях вариантов.
— Ты же знаешь, Дин, что Кейт ничего не значит… Просто отпусти меня, — голос у него еще ломкий, но очень убедительный, как и жадные руки под футболкой Дина.
Дину кажется, что он его теряет. Снова, снова и снова. Сэм скоро уйдет… Уйдет от него в свою взрослую жизнь с вечеринками студенческого братства. Охота и Дин, показавший ему, как следует целоваться, не для его умного младшего брата.
И как всегда, он не может ни смириться, ни отказать:
— Чтобы в одиннадцать часов был дома, Сэ… охх, Сэмми….
Сэм чертовски быстро учится.


Запись № 7
Сначала Сэм забыл. А потом вспомнил.
Иногда Дин спрашивает его о чем-то, и Сэм отвечает. В остальное время его просто нет. Нет Дина, мотеля, сверхъестественного. У его отца не было военного жетона, а у него не было отца. На потолках ничего не происходит. Сэм смотрел, как штукатурят потолок в больничном отделении. Валик раскатывает белую краску, замазывающую трещины. Нет, виновата не демоническая кровь. Виноват он сам.
У Сэма бывают видения. Все началось с них. Более того — его не существовало до этих снов.
Дин стоит на коленях у его кровати.
— Ты кричал, Сэм, — говорит он, и Сэм понимает, что его зовут Сэм. — Что тебе снилось?
Сэм закрывает глаза и прислушивается.
— Дробь. Дробь пальцев по клавиатуре. Разный ритм… Плавный, надсадный. Разная частота и сила ударов. Иногда прекращается, а потом пальцы барабанят по буквам с новой силой. Я слышу, как нас пишут, Дин. Твое имя набирается слитно, единым взмахом. Движением, отточенным бесчисленными повторениями. Они пишут о Сэме и Дине. Они пишут о нас, и у них туннельный синдром.
— Подожди, — просит его Дин. — Ты видишь кого-то?
— Нет, их лица неразличимы… У них нет своего облика, они украли наши лица. Крошечные картинки… Имен у них тоже нет, есть лишь ники… — монотонно шепчет Сэм.
— Тогда они не более настоящие в таком случае, чем мы, — Дин поддерживает его игру. Что бы ни делал Сэм, он подстраивается под него.
— Поверь, они настоящие, в отличие от нас. Они не создают, они переиначивают тебя и меня. На свой лад. Каждый на свой лад. Мы — фикция, Дин, — рассказывает Сэм.
— Разве мы не можем в таком случае влиять на них? Обратная связь? — спрашивает Дин.
Сэм несет бред, и все, что Дин может сделать — это вид, будто он верит. Он разберется, обязательно разберется со всем этим. Сэм горит уже несколько дней. С такой температурой просто не живут. Сэм держится на жаропонижающем и Дине. Дин шутит, прикладывает к его лбу лед и безумно боится… В раковине гора грязной посуды, а это значит, что они тут уже давно.
Сэм пьет воду и спит. Это все. Во сне он мечется, и Дин не знает, что ему грезится. И сейчас Сэм наконец рассказывает… Дин слушает, и все это звучит плохо. Его младший брат безумен и сводит с ума заодно и его. Не словами — голосом. Мягким, манящим. Сэм машинально потирает выступающую косточку на узком запястье, пересеченном тонкой полоской браслета, когда говорит. Руки сложены поверх одеяла, и Дин хочет накрыть их своими руками. Дин хочет еще много чего. Дин хочет Сэма.
— Что? — переспрашивает он, отрываясь от вида беспокойных кистей на полосатом одеяле и стыдных фантазий о том, как эти пальцы проникают глубоко в него.
— Мы в юсте, Дин. Сейчас мы в юсте, — повторяет его брат.
— И что это вообще такое? — неосмотрительно интересуется Дин.
— Нереализованное сексуальное желание, — растолковывает Сэм.
— Сублимация, — добавляет он. — Ты запал на меня. И прямо сейчас перешел на рейтинг R.
Дин знает, что Сэм знает. Идиотская ситуация. Но откуда Сэм знает? Дин никогда не относился серьезно к кошмарам Сэмми. Мало ли что привидится. Но они пугали его, потому что Сэм был там, где Дин не мог помочь. Ему оставалось только держать его за плечи и смотреть в глаза, не разрывая контакт, чтобы Сэм не сорвался в беспамятство.
Кто бы мог подумать, что его брат — телепат, и эти сны вещие более чем.
— Что еще ты знаешь? — обреченно спрашивает Дин, отходя от постели Сэма на шаг. Оказывается, на его интимные помыслы уже поставили калибровку кинотеатров. И уровень «только в присутствии родителей» они уже прошли. Джон исчез, а эти мысли появились.
— Только то, что выдумывают они. Фикрайтеры, они называют себя фикрайтерами.
Дин может поклясться, что видит усмешку на губах Сэма, когда тот говорит:
— Ты бы не мог думать не столь возбуждающе?
— У тебя жар, Сэм, — пытается отрицать все Дин, внезапно осознав, что признания могут далеко завести.
— Да, жар, — соглашается Сэм, гибко спрыгивая с постели. — И его надо снять.
Дин смотрит, как Сэм стягивает футболку, поднимая руки. Полукруги ребер хочется обвести поцелуями на коже.
— Так сделай это, — призывает Сэм, будто прочитал его мысли напечатанными в газете.
Штаны Дин снимает с него уже сам. Не идти на этот голос невозможно. Если бы он смог, он достал бы своим языком этот голос из горла брата.
У Сэма невозможно горячая кожа. В момент оргазма он прижимается к нему еще крепче, такой худой и длинный, и шепчет в ухо: «Не сожалей, Дин».
Дин вздрагивает, и все заканчивается.
Это был тот раз, когда они обошлись без презерватива, смазки и обоснуя.


Запись № 6
Дин опасается, что забыл что-то и не вспомнил.
Доктор Харриет вертит в руках ручку и говорит, что прописывает Дину соли лития для усиления эффекта антидепрессантов. У доктора Харриета блеклые голубые глаза. Литий — легкий металл, и Дин чувствует себя легко, когда его принимает.
В отделении готовятся к ремонту, и в проходах, накрытых целлофаном, стоят ведра с краской, которой будут белить потолки.


Запись удалена


Запись удалена


Запись №3
Все больницы похожи друг на друга, кроме психиатрических, потому что каждый сходит с ума по своему. Стены выкрашены в светло-голубой, и пижамные штаны Дина точно такого же цвета, будто их прокрасили тоже. Чешуйки краски осыпаются с ткани, и Дин оставляет крошки на полу, когда идет по коридорам. Небо за забранными решетками окнами тоже выцветает. После сдирания слоя краски остаются пятна облаков. Дин находит взаимосвязи в каждом углу своей палаты после утреннего и вечернего приема голубых таблеток, которые на самом деле, как он подозревает, белые. Просто санитары красят их, как Стражники краснят розы Королевы Червей.
У Дина «смешанное тревожное и депрессивное расстройство», как сказал ему лечащий врач. Доктор Харриет, так написано на бейджике, приколотом к белому халату, предупредил его, что отграничение от шизофрении основывается на исключении (или констатации) продуктивных психопатологических расстройств, свойственных прогредиентному эндогенному процессу, и Дин ожидает теперь худшего и покорно пьет милнаципран******.
На сеансах групповой терапии Дин знакомится с рыжеволосой девушкой.
— Меня зовут Минни, — говорит она и рассказывает о том, что пишет истории о Дине и Сэме, которые однажды стали реальностью, и потому она тут.
— Меня зовут Дин, — представляется он, но Минни лишь заливается тревожным смехом.
— Ты не похож на Дина, — не верит она.
— Я как Дин Винчестер в фанфике Fleshflutter «Мотыльки на зеркале», — замечает Дин и осекается.
Когда он видит свое отражение в зеркале, то замечает, что смахивает на самого себя лишь приблизительно. Ночью вся больница оказывается полна Динов, не похожих на себя, или на него, какая разница, и они с Минни, страдающей циклотимией*******, бегут по больничным коридорам мимо каталок и уложенных прямоугольниками стопок белья.
Наутро Дин просыпается, и его ждут антидепрессанты с двойным механизмом действия.
На сеансе групповой терапии он знакомится с девушкой, у которой прическа Дженнифер Энистон.
— Меня зовут Мегги, — говорит она и рассказывает о том, что пишет истории о Дине и Сэме, которые однажды стали реальностью, и потому она тут.
Она сомневается, что Дина зовут Дином. В общем зале он подсаживается к ней и спрашивает, с чего все началось.
— С Эрика Крипке, — отвечает она. — Он придумал сериал об охотниках на нечисть Дине и Сэме Винчестерах, и мы пишем истории на его основе. То, что никогда не происходило в сериале или могло бы произойти.
— И сколько же вас? — беспокойно интересуется Дин.
— Как демонов, — уклончиво отвечает Мэгги.
Так он узнает, что его брата играет Джаред Падалеки, а его самого — Дженсен Эклз. И забывает на другой день.
На сеансах групповой терапии он знакомится с брюнеткой, похожей на Деми Мур.
— Меня зовут Молли, — говорит она.
У нее дистимия********, она не видит призраков, как Деми Мур в «Привидении», но считает призраком его.
— Я представляла тебя иначе, — признается Минни. Мэгги. Молли. — Ты не такой, каким я тебя написала.


Запись № 2
Прибытие агентов ФБР Алекса и Эдварда Ван Халенов в ‘Shutter Island’********* не вызывает вопросов у заведующего лечебницей. Высокие кованые ворота с надлежащим скрежетом захлопываются за ними, пока Дин высвистывает мотивчик из Metallica. Сэм угрюмо засовывает фальшивое удостоверение в карман пиджака.
— Проводите расследование, господа— разрешает доктор Харриет. — Персоналу приказано оказывать вам полное содействие.
— Мрачноватое тут у вас заведение, — подмигивает Дин доктору.
— Никогда раньше не встречал двух братьев — агентов ФБР, — с вежливым интересом замечает доктор Харриет.
— Семейное дело, — объясняет Дин и осекается. Стотысячный повтор.
— Свет часто мигает. Перепады напряжения, — приносит свои извинения доктор Харриет.
Когда Дин проходит через общий холл, он слышит будто заученные слова старика, раскачивающегося в углу над столом:
— Действие разворачивается на вымышленном острове…
Тут старик с глазами и нетвердым подбородком Энтони Хопкинса закашливается, и Дин не различает произнесенное название.
— Эта история полна инцестов, подавленного эротизма и той вины**********… — отголосками доносится до тех пор, пока он не скрывается за поворотом.
— Что с ним? — оглядываясь, задает вопрос Эдвард Вал Хален.
— То же, что и со всеми, — у доктора Харриета дергается щель рта, будто вырезанного ножом на хэллоуинской тыкве. — Они возмещают потерянное безумием или забвением. Some places never let you go***********.
Дин опрашивает медсестру Холли Смит на предмет шума в стенах и номера телефона.
— Я не замечала ничего подозрительного, — говорит она и заправляет выбившуюся прядь длинных темных волос за ухо. — Вы спрашиваете, прямо как те охотники из сериала, Винчестеры.
Холли Смит пишет истории о Дине и Сэме.
— Это влияние, — мечтательно говорит она. — То, как Сэм влияет на Дина. Или Дин на Сэма. Они были созданы вместе, не по отдельности. Иногда мне кажется, что они могут общаться без слов.
— Но они же выдуманы… — теряется Дин. До сегодняшнего дня он не знал ни о каком сериале Supernatural.
Вечером он пробирается в регистратуру и находит истории болезней. Почти все пациентки были фанатками Supernatural, и никто из них не пропал. Диагнозы разные, но у каждой в медицинской карточке есть один общий симптом: они забыли напрочь кого-то из своих близких. Так, будто этого человека не существовало. Тетя Элис, папа Кларк, муж Питер… Вот кто действительно исчез. Дин находит и свое дело. Оно еще не заполнено. Пустая папка с именем и приложенной фотографией. Чего-то не хватает, но Дин не помнит, чего и где. Он думает о том, почему все эти так называемые писательницы заполучили частичную амнезию. Он считает в уме всех Динов, которых они написали. Образ Дина Винчестера вытеснил из их сознания тетю Элис, папу Кларка и мужа Питера.

В отделении гасят свет в 22:00. Через каждые несколько часов медсестры делают обход. В эту ночь Дину снова снится песок. Он сидит на берегу и выводит на песке пальцем имя, которое никак не может вспомнить, когда просыпается на следующее утро.


Запись №1
Дилл, штат Миссисипи************, кафе ‘Hard Rock’ под девизом ‘Love All Serve All’. Дину нравится название, а Сэм находит, что на стенах слишком много картин с гитарами и светильников, отливающих красным.
— Из психиатрической больницы ‘Shutter Island’ исчезают пациенты, — докладывает Сэм, смотря в экран ноутбука. — Конечно, эти данные не попадут так просто в СМИ, но я получил e-mail с указанием пароля для одного сайта, где все данные. Это письмо… Что-то вроде просьбы о помощи.
— Ты отследил адресата? — спрашивает Дин, отправляя в рот очередную порцию картофеля-фри.
— Миллисента Джонс, 28 лет. Отправлена родственниками на лечение два дня назад, судя по списку пациентов лечебницы. До этих сведений я добрался уже самостоятельно, — отмечает Сэм. — Она проживала в другом штате. Почему именно сюда?
— Специализация клиники? — высказывает предположение Дин.
— Сезонные депрессии, легкие неврозы, ничего особенного… — разочаровывает его Сэм. — Больше из разряда профилактики. Много женщин.
— С таким можно справиться и самостоятельно, — диагностирует Дин, опираясь о спинку стула из темного дерева. — Сэмми, мы должны проконсультировать и утешить всех этих женщин.
— Я не собираюсь лезть туда без особого повода. Это попросту может оказаться ловушкой, — отрезает Сэм, вынырнув из пространства ноутбука и смерив старшего брата хорошо отработанным для таких случаев взглядов. — И ты, я надеюсь, тоже. Но, Дин, там действительно что-то есть по нашей части.
— Что именно? — спрашивает Дин и перегибается через свою тарелку к Сэму.


Комментарии:
AK и RI *— Alaska (Аляска) и Rhode Island (Род-Айленд). Первый и последний штаты по английскому алфавиту
Hi. I’m Jared from Texas** — реальное представление Джареда Падалеки на конвенциях.
цитрусовый аромат*** — цитрус — фанфикшен категории лимон (lemon), лайм (lime) и грейпфрут (grapefruit) - то есть все те, где присутствует секс.
ванильный**** — не связанный с БДСМ (сексуальная практика, включающей в себя принуждение, сексуальное рабство, садомазохизм)
даб-кон***** — в отличие от нон-кона, одна из сторон условно соглашается на секс.
милнаципран****** — антидепрессант
циклотимия******* — психическое расстройство, при котором пациент испытывает нестабильность настроения, точнее, перемену между легкой депрессией и легкой эйфорией.
дистимия******** — затяжная депрессия, принимающая хроническое течение
‘Shutter Island’********* «Остров Проклятых», 2010, триллер с Леонардо Ди Каприо о детективе, который расследует с напарников исчезновение пациентки психиатрической больницы.
Действие разворачивается на вымышленном острове (Портландия). Эта история полна инцестов, подавленного эротизма и той вины…********** — цитата из эссе Джона Фаулза «Острова».
Some places never let you go*********** — слоган фильма «Остров Проклятых»
Дилл, штат Миссисипи************ — место действия в одном из рассказов Сэлинджера.

@музыка: Placebo

@настроение: да, я сделала это! и не для лулзов, хотя и это тоже

@темы: sad, fiction, holy water, WB