for Muren@
Название: 4 wall/Четвертая стена
Автор: Jana_J
Фандом: Тeen Wolf
Рейтинг: R
Пейринг: стерек
Жанр: создание проблем
Дисклеймер: МТV конечно же
От автора: это все из-за первой песни в саундтреке
текст…
Он разрешает царапать себя только там, где не видно. Предплечье, спину, бедро. И срывается очень быстро, а потом моргает очень часто, и его ресницы темнеют.
Он спрашивает как-то раз:
— Это разрешение… Это как у вампиров? Они могут войти в дом, только если ты их попросишь. Даже в «Сумерках». Мы смотрели со Скоттом. Ему понравилось. Даже слишком понравилось.
— Нет, — говорит Дерек. — Мне нужно разрешение, потому что ты несовершеннолетний.
— Ааа, тогда ладно, — протягивает Стайлз, путаясь в рукавах фланелевой рубашки. Его манера надевать одежду очень хаотична. — Так и быть, купи мне мороженое.
…
С каждой полной луной мир Стайлза катился к черту. При том, что он сам даже не был оборотнем. Стилински зависел от происходящего, как вервольфы и девчонки зависели от лунного цикла. Пустые пузырьки из-под аддерола копились в углу шкафа. Стайлз называл этот шкаф Нарнией.
Ему определенно было нужно небольшое безумство, чтобы как-то догнать события.
Он терял своего лучшего друга и вес. Свою жизнь он тоже мог потерять. Запросто. Он вертелся на стуле в своей комнате, и мир единственный раз за день крутился вокруг него.
И тогда он подумал о Дереке Хейле, пошел и поговорил с ним. Он нарывался. Но какая разница.
Хейл всегда выглядел как-то угрюмо. Может, он и в самом деле выл ночами на луну. Но как проводить свои ночи – это личное дело каждого. Стайлз, например, пересчитывал на ощупь баночки из-под аддерола, спрятанные под джинсами, или пил на кухне томатный сок «Кемпбелл». Второе было полезнее.
— Отличный день, — сказал Стайлз, прикидывая свои шансы отдать концы прямо сегодня. Судя по всему, шансы были невелики. — Никаких убийств, каним и охотников. Все начнется только вечером.
Встречаться в заброшенном доме было, конечно, поэтично, но Стилински просто позвонил Альфе после школы, выслушал угрожающее молчание в трубке и предложил встретиться в прачечной, чтобы Дерек наконец сумел постирать свои вещи.
У Альфы имелись: своя стая, проблемы, десять одинаковых маек и одна кожаная куртка. Стилински не рискнул спросить, из натуральной ли кожи, потому что Альфа был раздражителен.
— Шикарно, — сказал Стайлз, осматриваясь. — Тебе просто не хватает обычных дел, ты знаешь? Когда ты в последний раз был в супермаркете? Кабинете дантиста? Зоопарке?
Дерек молчал так долго, что Стайлз успел три раза позвонить Скотту, просто чтобы сказать «Привет, что нового?». Все было-по старому.
…
В пятом классе у Стайлза диагностировали синдром расстройства внимания и назначили ему аддерол. Побочные эффекты препарата: сбой сердечного ритма или чрезмерное повышение кровяного давления, беспокойство или тремор, возбуждение или нервозность, головная боль или головокружение, бессонница. А также: галлюцинации, аномальное поведение или спутанность сознания. Аддерол не следует пить во второй половине дня. Нейростимулятор понижает аппетит и вызывает привыкание. Стайлз перестает его принимать. Вместе этого он принимает по вечерам Дерека. От этого у него снова бессонница. Он начинает думать, что смена терапии не помогает.
— Мы ведь не встречаемся, нет? — Стайлз заведен так, будто только что принял ванну, наполненную кофе. — Я вообще люблю рыженьких. Лидия или даже миссис Арджент. Рыжая Соня! Та, которая Бриджет Нильсен, не Роуз Макгоуэн. Классика — это наше все.
— Нет, — Дерек отвечает по сути. Ему трудно ориентироваться в болтовне Стайлза. — Мы, — он долго подыскивает подходящее слово, — снимаем напряжение.
— Я очень напряжен по поводу этого снятия напряжения, — замечает Стайлз, судорожно дыша.
Дерек пожимает плечами и уходит по делам. Вервольфы здесь, канимы там. Обычное дело. Стайлз провожает его настороженным взглядом.
…
Когда стиральная машина закончила цикл, Хейл сказал:
— Не надо.
Рука у него была тяжелая, Стилински уже испытал на себе, а голос и того хуже.
— Чего не надо? Кому не надо? — заволновался Стайлз.
— Замолчи. Не говори. Перестань.
Стайлз стоял, открывая и закрывая рот. Он был похож на тряпичную куклу, которую надевают на руку.
Дерек потащил свои вещи и настырного Стилински к выходу. Он проволок их по дороге, а потом резко выпустил. Цивилизация в этом месте кончалась очень быстро. Фактически за углом отделения банка.
Стилински горестно посмотрел на выстиранные футболки Альфы, которые вновь были в грязи.
— Я знаю, чего ты хочешь, — сказал Хейл. Его тон ясно давал понять, что ему не нравилось то, чего хочет Стайлз.
Никому не нравилось то, чего хочет Стайлз. Даже самому Стайлзу.
Стилински (господи, его идиотская польская фамилия) поднялся с земли и энергично отряхнулся.
— Тогда тебе должно льстить, потому что это ты. Я сначала думал о миссис Арджент. Ясно, что у нее не самый образцовый брак. Небольшая встряска вернула бы их отношениям с мужем былую новизну. А еще она умеет контролировать, ну знаешь, доминировать, от этого прямо мурашки по коже.
Дерек находился перед страшным выбором. Он не знал, что следует сказать.
«Миссис Арджент мертва»? Или «Убирайся!»?
Можно еще было сказать «Она умерла из-за меня», но этот вариант, как не слишком представительный, он откинул сразу.
Дерек сделал правильный выбор.
Он нахмурился и сказал:
— Убирайся!
Обычно Стилински сразу начинал нервничать и следовал совету. Кости у него и в самом деле были хрупкие. Но в этот раз он почему-то сразу успокоился и перешел к аргументам.
Дерек ненавидел много чего на свете. Стоматологов и охотников в том числе. Но больше всего он ненавидел аргументы. Они что-то делали с ним.
— Мне не нужна другая девушка, кроме Лидии. Хотя мне вообще девушки не светят. Да и парни тоже. Если бы в нашей школе существовал табель популярности, я был бы где-то чуть впереди пластикового подноса в кафетерии.
— Гммм, — внушительно сказал Альфа.
Может, ему стоило повторить «Убирайся!» еще раз. Настырный, настырный Стилински. Одним словом его не прогонишь.
Дерек почувствовал усталость. Он оперся спиной о шершавый ствол дерева. Стилински источал слабый молочный запах, почему-то волнующий Альфу, и нес что-то об опасностях, подстерегающих на сайте знакомств.
— А ты гей, — перескочил он неожиданно с одной темы на другую. — Кстати, очень привлекательный. Зачем ты спал с Кейт, если ты гей?
…
— Я читал, — обеспокоенно вышагивает Стайлз по своей комнате, — что волки выбирают одного партнера на всю жизнь. — Помнишь Бьянку? У того же Сеттон-Томпсона…
— В этом отношении я человек, — отмахивается Дерек. — Спроси хоть Клауса, Генри, Макса, Стефана и Ганса.
На лице у Стайлза написано одновременно облегчение и разочарование. Иногда Дереку хочется, чтобы Стилински мог скрывать свои эмоции. Но они все там, на виду — и возбуждение, и смущение, и бравада, и боль. Они возникают на его чувствительной коже, как на экране. Дерек никогда не видел на поверхности Стайлза лишь одного чувства. Чувства безопасности. И это… это злит его.
Стайлз похож на подростка, который убежал из дома и так и не вернулся назад.
…
Дерек начал сползать по стволу вниз.
— Я убью тебя, — мрачно пообещал он, не вдаваясь в объяснения.
Все когда-нибудь обещали убить Стайлза. Просто в последнее время это происходило чаще, чем обычно.
— Я никому не скажу, что ты гей. Хотя это очевидно, как слон в комнате, — уверил его Стилински. — Я думаю, мне надо отвлечься. Тебе надо отвлечься. Никто не узнает. Им не до того.
— Тебе нужен секс, — уточнил Дерек. Иначе Стилински снова бы заладил, что он гей, а это действовало на нервы.
— А кому он не нужен, — резонно заметил Стайлз. Его возраст, его гормоны.
— От меня, — зачем-то еще раз уточнил Дерек.
Он ненавидел дни стирки. Запах стирального порошка и аргументов.
— Нет, — сказал он. — Ты идиот. Ты не знаешь, чего просишь. Кого просишь. Просто уйди и сделай вид, что этого разговора не было.
Стилински был умным мальчишкой, но он ничерта не понимал во всем этом.
— Просто приходи и сделай вид, что этого разговора не было, — ответил он и ушел, не дожидаясь подзатыльника. Слегка пыльный и очень тощий. Не очень привлекательный и вообще надоедливый. Не знающий, куда вообще суется. Попросту глупый.
Вечером снова были убийства, канимы и охотники. Отец Стилински все так же ничего не подозревал.
Через неделю, когда белая луна светила особенно тоскливо, а старый дом был полон лишь призраками, Альфа приковал в закрытом спортзале свою стаю, состоящую из проблемных подростков, пришел к Стилински и попросил у него разрешения. Ему совсем нечем было заняться после ужина.
Он обещал контролировать себя. Стайлз обещал не выкрикивать имя Лидии, когда кончает.
Они оба не сдержали своих обещаний.
…
Когда Стайлз остается один в четырех стенах, каждая из них обретает свое лицо, хорошо знакомое ему. Он потирает бровь, смотря на них в замешательство. Его отец. Скотт. Лидия. Дерек. Раньше четвертая стена*, та самая стена, являющаяся обратной связью с миром, была пуста. Она была дверью, из которой он мог выйти, предоставив лица самим себе. Теперь там находится Дерек, а Стайлз заперт.
Он сидит на стуле. Стул вертится, как стрелка спятившего компаса. Перед его глазами мелькают знакомые лица, и он закрывает руками свое собственное лицо, а потом спускается вниз, чтобы разогреть для отца полуфабрикат в микроволновке. Он делает это каждый день к моменту прихода шерифа Стилински домой. Отец зачастую возвращается с работы поздно, но ему не надо звонить ему, чтобы предупредить, что задержится. Стайлз знает.
…
Хейл не позволяет себя ничего грязного со Стайлзом. У них то, что называют обоюдным согласием. Простые, как выстрел, движения. Мальчишке нужно мало, так мало, а ему – гораздо больше. Он просто пропускает момент, когда все становится наоборот. Когда он больше не помнит, кто первый из них начал жадно просить – он или не он. Стайлз подставляет бедро под раскрытую ладонь.
Спустя некоторое время Хейл начинает говорить. Это происходит не после, а до секса, потому что после него он всегда встает, одевается и уходит, потому что то ли уязвим во сне, то ли опасается, что спихнет Стайлза с его собственной кровати и получит долгую нотацию.
Он рассказывает Стилински об Амстердаме, где подрабатывал барменом. Бар прославился на всю округе тем, что там подавали только молоко. Это был молочный бар для людей, ведущих здоровый образ жизни. Назывался он White, и каждый второй посетитель, перегнувшись через стойку, нервным шепотом спрашивал у него кокс. Белый ассоциировался у них с кокаином. А брутальный Дерек – с наркодилером. Он стоял в темном фартуке бармена поверх джинсов и черной футболки и отпускал молочные коктейли сквозь зубы. Белый ассоциировался у него с клавишами пианино.
Иногда, когда Стайлз приходит в заброшенный дом слишком рано, он слышит, как Альфа играет на разбитом пианино. Звуки кажутся надсадными и хриплыми. Токката и фуга ре-минор Баха искажается до неузнаваемости. Но, надо отдать ей должное, делается еще более зловещей. Этот дом словно создает радиопомехи, не распознавая нужную частоту. Частоту дыхания, пульса, встреч, которые никто из них не называет свиданиями, потому что это что угодно, но не свидания. Так как все вокруг отрицают их, они отрицают и друг друга. Секс тоже отрицание, направленное против внешнего давления. Не восстание либо бунт, а просто отказ.
Иногда Стайлз думает, что было бы забавно выбраться в детский парк и вместе сидеть на скамейке, глотая сладкую вату. У Дерека было бы такое лицо, будто его пытают серебром.
Вместо этого у них случаются странные ночные пикники, когда ест и говорит лишь Стайлз. Он ни разу не видел, как ест Альфа, и не хочет видеть. Хотя Хейл как-то раз признался ему, что однажды был вегетарианцем целых два года. По той же причине, по которой переспал когда-то с Кейт Арджент. Противостояние внутреннему давлению. Борьба с самим собой. Как ни крути, ты всегда в проигрыше. Дерек сидит, обхватив накаченными руками колени, и бесстрастно наблюдает, как Стилински занят сразу двумя делами. Он обгладывает куриные крылышки. Он сообщает, что хочет быть археологом.
— По костям, — говорит Стайлз, — можно восстановить историю. Можно восстановить облик людей. Это все, что остается после нас и после жареных цыплят. Кости.
Но он не говорит о том, что у него не выйдет подолгу возиться с окаменелостями. Это занятие требует слишком много внимания и усидчивости. Если ты от избытка энтузиазма разобьешь ценную кость, то ты не сможешь просто вернуть ее в магазин или выбросить на помойку. Имеющий историческое значение скелет просто рассыплется в прах, как и все, к чему прикасается Стайлз. Все закончится тем, что он сломает свои кости и чужие жизни. Это тот страх, который преследует его по пятам. Страх, обутый в кроссовки. Стайлз зовет его Скоттом. Он не может подвести Скотта. Его кости ноют, как на плохую погоду. Возможно, это и называется внутренним голосом. Нечто, рожденное костным мозгом и трубчатым веществом.
Дерек в это время рассказывает ему, что после окончания школы поехал в Европу. Больше всего ему понравилось в Голландии, потому что там можно вести ночной образ жизни, а в середине дня смотреть на мельницы, которые сосредоточенно крутятся, изготавливая белый порошок. Там он переспал с пятью парнями, с которыми познакомился на выставке тюльпанов. Дерек рассказывает об этом, изучая лицо Стайлза голодными глазами. Их звали Клаус, Генри, Макс, Стефан и Ганс, и каждый из них почему-то любил один и тот же сорт тюльпанов. «Непал». Белые триумф-тюльпаны, достигающие 45 сантиметра в высоту. Между прочим, Дерек побывал после Европы в Непале, и там ему тоже понравилось.
…
— Твоя сестра знала, что ты гей? — бестактно спрашивает Стилински однажды, прикусывая карандаш. Домашнее задание почти выполнено, а Дерек почти одет.
— Да, — Хейл вообще-то не любитель разговоров по душам, но что-то в Стайлзе принуждает его к этому. — И ей не нравилось.
— А потом она умерла, —дополняет картину Стилински.
У него глаза грустного карего цвета.
— Мы так и не поговорили об этом, — признается Дерек. Он не умеет показывать сожаление или прощение. Он просто приехал в Бейкон-хилл, чтобы найти ее.
— Люди должны привыкнуть, — поясняет Стайлз. — Иногда у них уходит на это слишком много времени, — добавляет он, вспоминая Лидию. Это стена, о которую он бьется головой который год.
Вместо ответа Дерек начинает его раздевать, восстанавливая их баланс обнаженности. Он часто делает так вместо того, чтобы поддержать разговор. Стайлз привык. Это обеспечивает равновесие между ними.
…
Со Стайлзом и проще, и гораздо труднее. Стилински не то что находится под знаком вопроса. Он и есть знак вопроса. Он бесконечно вопрошает, вытягивая шею. Сам Дерек спросил его о чем-то лишь однажды. Он спросил: «Почему я?». Вместо ответа Стайлз подвел его к зеркалу, чему-то улыбаясь.
— Ты любишь мультфильмы Тэкса Эвери? — как-то раз дождливым вечером спрашивает он, проходя по дому и задергивая все шторы. Дерек следует за ним, не помогая. Он похож на бесполезного телохранителя.
— Нет.
— Я смотрю мультфильмы, когда идет дождь. С детства.
Дерек молчит. Шуршат шторы и дождь за окном.
— А помнишь волка, который выл, когда видел Красную Шапочку на сцене? У него еще так забавно отпадала челюсть и глаза в самом деле вылезали из орбит, — Стайлз пытается изобразить, как именно это выглядело, но его физические возможности весьма ограничены.
Дерек окидывает его хмурым взглядом и говорит:
— Нет.
Интересно, что делал в детстве он, когда ему было грустно.
— Красная Шапочка горячая штучка и тоже рыженькая, — ухмыляется Стайлз, и Дерек не выдерживает. Его слов или их смысла.
Он хватает Стилински и зажимает ему рот рукой. Стилински почему-то отбивается. Заканчивается все тем, что они запутываются в шторе и в запале обрывают карниз, а потом Дерек берет Стайлза на подоконнике. В первый раз по-взрослому. Он не миндальничает, но следует всем правилам безопасности. Стайлз наконец прекращает спрашивать. В постели он вообще не отличается разговорчивостью. Может быть, поэтому их отношения, если это можно назвать полноценными отношениями, продолжаются так долго.
— И как я объясню это отцу? — растерянно спрашивает Стайлз после, пытаясь отдышаться. Он лежит на пыльной шторе, как на простыне, опираясь голыми локтями о подоконник. Вид у него, как всегда, бледный.
…
Желатиновые капсулы аддерола рассасываются в желудке. Очередные 20 миллиграмм. Стайлз встряхивает оранжевую пластиковую баночку. Она опустошена. Он отворяет шкаф и швыряет ее в угол не глядя.
В кухне он открывает холодильник, украшенный магнитом с видом Аляски, извлекает оттуда бутылку томатного сока, но не пьет. Если подумать, никто больше не любит томатный сок. Именно поэтому он ему и нравится. Он подходит к раковине, на ходу откручивая крышку, и выливает туда густой соленый сок. Его ум обостренно фиксирует его действия.
Жидкость не похожа на кровь. Она похожа лишь на раздавленные томаты и легко исчезает в водостоке. Стайлз вспоминает, как он ехал из школы на своем разбитом джипе в тот день, когда осмелился предложить Дереку Хейлу своеобразное сотрудничество. Тогда посередине дороги лежала раздавленная собака. Несомненно, бродячая. Стайлзу показалось тогда, что это дурной знак. Машины проезжали редко и не останавливались. Рядом с ним тогда был Скотт. Он сразу сказал, что ветеринар тут уже не поможет. Собака была мертва. Окончательно и бесповоротно. Они вместе закопали останки у дороги. Без прощальных речей и надгробного камня.
Стайлз бросает пустую бутылку в мусорное ведро под раковиной, все еще раздумывая над этим. Если это и было предостережение, то оно его не остановило. И Дерек Хейл почему-то его не остановил. Как будто он ЗНАЛ, кого выбрать. Самые страшные люди оказываются самыми безобидными. «А самые невероятные вещи происходят тогда, когда падает четвертая стена,» — некстати приходит ему в голову. Он экономно выключает свет и возвращается в свою спальню, нащупывая путь в темноте.
* «Четвёртая стена» — это воображаемая стена между актёрами и зрителями в традиционном «трёхстенном» театре. Термин был придуман Дени Дидро ещё в XVIII веке, но введён в обращение лишь в XIX веке, с появлением так называемого «театрального реализма», и позднее стал употребляться для обозначения воображаемой границы между любым вымышленным миром и его зрителями (кино, видеоигры и т. д.)
Действие актёра, обращающегося непосредственно к зрителю со сцены или с экрана называется «сломать четвёртую стену». Данный приём особенно распространён в комедиях и мультфильмах, но изредка используется и в серьёзных, драматических произведениях.
Возможность «ломки четвёртой стены» позволяет зрителю глубже погрузиться в вымышленный мир действа, поверить, что всё происходящее — это реальные события.©Википедия
саундтрек
1
2
3
-
-
01.11.2012 в 19:43спасибо.
а можно мне ссылочку на этот фан-арт, а то я ни сном, ни духом.
-
-
06.11.2012 в 14:45-
-
06.11.2012 в 17:19черт, это великолепный арт.
куда до него фику.
-
-
06.11.2012 в 18:22-
-
15.03.2013 в 15:27про четвертую стену надо почитать поподробнее, понравилось сильно.
спасибо)