Название: Unclean/Нечистый
Автор: Jana_J
Рейтинг: R
Таймлайн: 6.18
Пейринг: Дин/Сэм, потому что Сэм устал)
Жанр: приходи вечером на сеновал
Дисклеймер: Дин и Сэм принадлежат счастливому человеку
Предупреждения: автор не озаботился обоснуем эпохи, возможны глупости
От автора: в голове у автора все было красивее и взволнованнее
Иствуд/Уокер, очень вовремя— Приходи на сеновал, — предлагает Дин, запрокинув подбородок, будто забыв, что глаза можно скрыть за шляпой. Дин и его символичные фразы, вершины литературной тонкости.
Сэм сидит на лошади, и это не то, чем он бы хотел заниматься всю жизнь, движение лошади похоже на синусоиду, но Сэм никак не может ее поймать, вожжи выпадают из рук. Он сейчас ничем не может управлять. Даже в своей собственной голове.
— Все в порядке? — цепко спрашивает Дин.
— Все в порядке, — очень, очень убедительно говорит Сэм.
Дин смотрит на него снизу вверх у кузницы Паттерсона, сына своего отца, так тут все заведено, хлопает лошадь по морде и говорит, что будет ждать его в 10 часов. Разумеется, у него есть сценарий, план действий, своя игра, и Сэм согласен в нее сыграть.
В десять часов по таймеру Дин будет раздевать его, с таким же упоением, как одевал в эти шмотки, и называть девочкой из салуна, и вестись на проверенные приемы, и стоит вернуться к этому времени.
Если он опоздает, ему придется сказать «прости», это «прости» он говорит уже долго, так долго, но только молча, а Дин лишь запрокидывает подбородок, отводя взгляд.
Не то чтобы он не прощает. Он просто еще не может отойти, как будто, когда он откроет дверь мотеля, просадив всю наличку на игральных автоматах, Сэм будет без полотенца на бедрах и без души, и Дин шагнет обратно, чтобы его забрала ночь. Темнота обыкновенно падает на лицо сверху вниз, отсекая эмоции и чувства.
Синусоида лошади становится косинусойдой, нога скользит в стремени, и резкий ветер волнами несет его и ХIX век куда-то вперед. Седло натирает. Под копытами отзывается пустошь, и вокруг ничего нет, деревья лишь часть панорамы. Мимо. Воздух отсутствует, его будто убрали из пейзажа, откачали досуха, и только ветер оседает в горле, царапается гвоздиками для подбивки, саднит красным, как после долгого бега. Седло натирает.
От Сэмюэла Кольта он возвращается в 10.15, время меняется по таймеру на руке. Сэм никогда так долго не говорил, не убеждал, не упрашивал. У него закончились аргументы, а у Кольта — терпение, поэтому Сэм получил то, что хотел. Как и всегда, впрочем.
Дин ждет его за углом сарая, облокотившись на рассохшуюся бочку со сбитыми ободами. В Санрайсе все сухое, рассыпающееся, как будто расстеленная на столе карта со скрытыми в ней сокровищами. Неровные доски домов источены и шершавы. То ли это самое подходящее место для воспламеняющегося Феникса, гореть легко и сгорать до пепла, то ли этот век выкидывает их из себя так, как Дин скинул неуместное одеяло на землю.
Сам воздух сожжен, в пространстве ничего нет, кроме главной улицы, часов с черными фигурными стрелками, виселицы и запаха. Запаха, заменяющего воздух. Но Сэм видит изнанку, чует этот запах нестиранных рубашек, который прибивается к ноздрям и не идет вглубь, видит закоулки, спокойную пыль в углах стекол, и все это реально. Клятая историческая достоверность. Тут все так, как в 1861 г., кроме Винчестеров, которых быть тут не должно.
— Ты снимешь когда-нибудь эту шляпу? — спрашивает Сэм, протягивая руку.
— В последнюю очередь, — очень серьезно отвечает Дин. Но глаза его выдают.
Им приходится взламывать сарай. Вернее, Сэму приходится.
— А что ты делал в это время?
— Я натирал до блеска звезду шерифа. Сэм, у меня были дела.
— А у нас есть этот час?
— Он все еще есть. Давай, что ты там возишься.
Наконец, они вламываются, и Дин сразу заваливает Сэма на сено в счет того, что уже заказал ему выпивку, и теперь можно. Сено уложено не в скирды и не в стоги, оно просто скинуто вилами под дощатую стену, даже не перевязано.
— Эй, полегче, — выдыхает Сэм. Сено оказалось жестким, соломинки под ними потеряли цвет и влагу.
Дин не слушает, он только закрывает ухом его рот, пока пальцы, не попадая под ритм дыхания, пытаются заставить Сэма расстаться с техасской пряжкой на ремне. С пистолетом он все еще обращается проворнее. Сэм устало откидывает согнутую в локте руку на колючее сено, а ладонь другой кладет Дину на шею, чуть сжав пальцы, почти под воротник, и чувствует, как Дин останавливается от этого прикосновения на мгновение. Словно сбитый с толку, словно выигравший джек-пот. Он останавливается на мгновение, как всегда, и это значит, что все в порядке. Из позвоночника Сэма уходит напряжение, его губы шепчут что-то близкое, щекотное в ушную раковину Дина.
С них обоих давно слетели шляпы. Дин наконец дорывается до приключений на Диком Западе.
Потом они лежат, словно обсыпанные обрезками джутовых ниток, и Сэм гладит плечо Дина тихим, ленивым движением. Дин довольно дышит ему в живот, теплые круглые выдохи на коже. Он молчит после той сожалеющей реплики про одеяло, что оно бы сейчас пригодилось.
Сквозь дырявую крышу спускается свет, его лучи через круглые отверстия свиваются в пеньковые веревки. Пеньковые веревки для виселицы.
Сэм думает о грязи, которая вокруг, под небом и ботинками, о грязи грубой и черно-серой, как пепел, думает о том, что она призвана скрывать под собой. Он не хочет быть грязным, скрытым перед Дином. Но порой отскобленные вещи куда как противнее, чем кажутся под слоем пыли и сажи. Они оказываются испорченными и сломанными. Сэм не хочет, чтобы Дин вытер с него мелкую черную пыль. Чтобы увидел, как его стертую кожу на внутренней стороне бедер, к которой больно притронуться.
Дин говорит ему в живот, чтобы оправдаться за свою осторожность, за спрашивания, за долгие касания:
— Я добился своего и теперь могу тебе это сказать. Я делаю это только по одной причине. Ты после секса нудишь меньше.
Сэм спихивает его с себя, потому что без пяти одиннадцать, только поэтому, и Дин встает, улыбаясь во весь рот и застегивая штаны. Джутовые нити в его волосах. Светлое на светлом.
Сэм смотрит на него со слабым возмущением, кое-что никогда не изменится, и Дин, поймав отражение его чувств, примирительно наклоняется, берет его за руки и тянет на себя.
— Пошли, наездница.
Перед тем, как отворить перед Сэмом дверь (самая дурная из всех дурных привычек его старшего брата), Дин сзади отряхивает от сена его джинсы. Заботливо, задерживая ладони на задних карманах. Отряхивает его от грязи. Сэм скидывает его руки, пока они не забрались слишком далеко. Он знает, что однажды Дин увидит его сожженным, очищенным адским пламенем.
Огонь очищает все.
Автор: Jana_J
Рейтинг: R
Таймлайн: 6.18
Пейринг: Дин/Сэм, потому что Сэм устал)
Жанр: приходи вечером на сеновал
Дисклеймер: Дин и Сэм принадлежат счастливому человеку
Предупреждения: автор не озаботился обоснуем эпохи, возможны глупости
От автора: в голове у автора все было красивее и взволнованнее
Иствуд/Уокер, очень вовремя— Приходи на сеновал, — предлагает Дин, запрокинув подбородок, будто забыв, что глаза можно скрыть за шляпой. Дин и его символичные фразы, вершины литературной тонкости.
Сэм сидит на лошади, и это не то, чем он бы хотел заниматься всю жизнь, движение лошади похоже на синусоиду, но Сэм никак не может ее поймать, вожжи выпадают из рук. Он сейчас ничем не может управлять. Даже в своей собственной голове.
— Все в порядке? — цепко спрашивает Дин.
— Все в порядке, — очень, очень убедительно говорит Сэм.
Дин смотрит на него снизу вверх у кузницы Паттерсона, сына своего отца, так тут все заведено, хлопает лошадь по морде и говорит, что будет ждать его в 10 часов. Разумеется, у него есть сценарий, план действий, своя игра, и Сэм согласен в нее сыграть.
В десять часов по таймеру Дин будет раздевать его, с таким же упоением, как одевал в эти шмотки, и называть девочкой из салуна, и вестись на проверенные приемы, и стоит вернуться к этому времени.
Если он опоздает, ему придется сказать «прости», это «прости» он говорит уже долго, так долго, но только молча, а Дин лишь запрокидывает подбородок, отводя взгляд.
Не то чтобы он не прощает. Он просто еще не может отойти, как будто, когда он откроет дверь мотеля, просадив всю наличку на игральных автоматах, Сэм будет без полотенца на бедрах и без души, и Дин шагнет обратно, чтобы его забрала ночь. Темнота обыкновенно падает на лицо сверху вниз, отсекая эмоции и чувства.
Синусоида лошади становится косинусойдой, нога скользит в стремени, и резкий ветер волнами несет его и ХIX век куда-то вперед. Седло натирает. Под копытами отзывается пустошь, и вокруг ничего нет, деревья лишь часть панорамы. Мимо. Воздух отсутствует, его будто убрали из пейзажа, откачали досуха, и только ветер оседает в горле, царапается гвоздиками для подбивки, саднит красным, как после долгого бега. Седло натирает.
От Сэмюэла Кольта он возвращается в 10.15, время меняется по таймеру на руке. Сэм никогда так долго не говорил, не убеждал, не упрашивал. У него закончились аргументы, а у Кольта — терпение, поэтому Сэм получил то, что хотел. Как и всегда, впрочем.
Дин ждет его за углом сарая, облокотившись на рассохшуюся бочку со сбитыми ободами. В Санрайсе все сухое, рассыпающееся, как будто расстеленная на столе карта со скрытыми в ней сокровищами. Неровные доски домов источены и шершавы. То ли это самое подходящее место для воспламеняющегося Феникса, гореть легко и сгорать до пепла, то ли этот век выкидывает их из себя так, как Дин скинул неуместное одеяло на землю.
Сам воздух сожжен, в пространстве ничего нет, кроме главной улицы, часов с черными фигурными стрелками, виселицы и запаха. Запаха, заменяющего воздух. Но Сэм видит изнанку, чует этот запах нестиранных рубашек, который прибивается к ноздрям и не идет вглубь, видит закоулки, спокойную пыль в углах стекол, и все это реально. Клятая историческая достоверность. Тут все так, как в 1861 г., кроме Винчестеров, которых быть тут не должно.
— Ты снимешь когда-нибудь эту шляпу? — спрашивает Сэм, протягивая руку.
— В последнюю очередь, — очень серьезно отвечает Дин. Но глаза его выдают.
Им приходится взламывать сарай. Вернее, Сэму приходится.
— А что ты делал в это время?
— Я натирал до блеска звезду шерифа. Сэм, у меня были дела.
— А у нас есть этот час?
— Он все еще есть. Давай, что ты там возишься.
Наконец, они вламываются, и Дин сразу заваливает Сэма на сено в счет того, что уже заказал ему выпивку, и теперь можно. Сено уложено не в скирды и не в стоги, оно просто скинуто вилами под дощатую стену, даже не перевязано.
— Эй, полегче, — выдыхает Сэм. Сено оказалось жестким, соломинки под ними потеряли цвет и влагу.
Дин не слушает, он только закрывает ухом его рот, пока пальцы, не попадая под ритм дыхания, пытаются заставить Сэма расстаться с техасской пряжкой на ремне. С пистолетом он все еще обращается проворнее. Сэм устало откидывает согнутую в локте руку на колючее сено, а ладонь другой кладет Дину на шею, чуть сжав пальцы, почти под воротник, и чувствует, как Дин останавливается от этого прикосновения на мгновение. Словно сбитый с толку, словно выигравший джек-пот. Он останавливается на мгновение, как всегда, и это значит, что все в порядке. Из позвоночника Сэма уходит напряжение, его губы шепчут что-то близкое, щекотное в ушную раковину Дина.
С них обоих давно слетели шляпы. Дин наконец дорывается до приключений на Диком Западе.
Потом они лежат, словно обсыпанные обрезками джутовых ниток, и Сэм гладит плечо Дина тихим, ленивым движением. Дин довольно дышит ему в живот, теплые круглые выдохи на коже. Он молчит после той сожалеющей реплики про одеяло, что оно бы сейчас пригодилось.
Сквозь дырявую крышу спускается свет, его лучи через круглые отверстия свиваются в пеньковые веревки. Пеньковые веревки для виселицы.
Сэм думает о грязи, которая вокруг, под небом и ботинками, о грязи грубой и черно-серой, как пепел, думает о том, что она призвана скрывать под собой. Он не хочет быть грязным, скрытым перед Дином. Но порой отскобленные вещи куда как противнее, чем кажутся под слоем пыли и сажи. Они оказываются испорченными и сломанными. Сэм не хочет, чтобы Дин вытер с него мелкую черную пыль. Чтобы увидел, как его стертую кожу на внутренней стороне бедер, к которой больно притронуться.
Дин говорит ему в живот, чтобы оправдаться за свою осторожность, за спрашивания, за долгие касания:
— Я добился своего и теперь могу тебе это сказать. Я делаю это только по одной причине. Ты после секса нудишь меньше.
Сэм спихивает его с себя, потому что без пяти одиннадцать, только поэтому, и Дин встает, улыбаясь во весь рот и застегивая штаны. Джутовые нити в его волосах. Светлое на светлом.
Сэм смотрит на него со слабым возмущением, кое-что никогда не изменится, и Дин, поймав отражение его чувств, примирительно наклоняется, берет его за руки и тянет на себя.
— Пошли, наездница.
Перед тем, как отворить перед Сэмом дверь (самая дурная из всех дурных привычек его старшего брата), Дин сзади отряхивает от сена его джинсы. Заботливо, задерживая ладони на задних карманах. Отряхивает его от грязи. Сэм скидывает его руки, пока они не забрались слишком далеко. Он знает, что однажды Дин увидит его сожженным, очищенным адским пламенем.
Огонь очищает все.
@музыка: Placebo — Without You I'm Nothing
@настроение: кинковое
@темы: sad, fiction, not anymore, wincest, voices in my head
-
-
07.05.2011 в 10:34Ааааа, да. Ну, может, они хотя бы в финале это как-то объяснят. Незримо нагнетают обстановку, хах.
-
-
07.05.2011 в 11:24окей.))
вообще я немного нервничаю, потому что сейчас буду смотреть новую серию, о Касе, там всякие ужасы обещали.
Ааааа, да. Ну, может, они хотя бы в финале это как-то объяснят. Незримо нагнетают обстановку, хах.
В финале ничего не объяснят, в финале просто порушат стену. Кстати, есть спойлеры, что "смерть — это еще не самое страшное". Вот черт, сразу вспоминается Нейтан с моцареллой в мозгах.
-
-
07.05.2011 в 11:38Вот да, Нейтан, бессмертный. А Кастиэль условно-бессмертный, так? В общем, в моем сознании уже есть претендент на недо_смерть.
Посмотрела трейлер, там очередной приступ самокопания, но, видимо, не более. Сэма жааааалко.(
-
-
07.05.2011 в 11:52кажется, Сэма опять ждет недееспособие, тут и спойлеров не смотри.
О боже, он же не будет "Я злой, нехороший и Дин меня не любит"?( "Не говори этих вещей, только не ты, Дин".
я с английскими сабами смотрю, они уже есть, я еще не включила, но думаю, Винчестеров правда будет мало.
Каса так просто не убьешь, но это все же можно сделать. Правда, непонятно, зачем.
забыла про клипы. Их правда 4, но про первый лучше забыть.))
-
-
07.05.2011 в 12:39Я бы тоже с английскими смотрела, но не всё получается вразумительно переводить сестре, ну и вечером атмосфера более подходящая.
С другой стороны - зачем Каса и дальше эксплуатировать? Я не спорю, персонаж замечательный, но сейчас именно из-за него не разрывается связь с проблемами верхушки. В конечном итоге, кто-то всё равно победит. Не верится, что Касу с рук сойдет абсолютно все, так что однажды придется расплачиваться.
А с Сэма хватит, не трогайте его уже, имейте совесть.(((
-
-
07.05.2011 в 13:25ясно, почему лучше вечером.
С Касом сложно, пока Дин ему не объяснит, что к чему.)) Это я серию посмотрела. В общем, грустно, и Бог не берет трубку.
А с Сэма хватит, не трогайте его уже, имейте совесть.(((
А у них нет совести, рейтинг иметь круче.)